Манифест
О кризисе современной литературы
Тенденции, которые проявляются в современной литературе, вызывают тревогу. Из информационного потока сегодняшней поп-культуры можно составить представление об иллюзорной оптимистичности нашего бытия. Однако же, по нашему мнению, ситуация радикально противоположна той, что нам пытается представить нынешняя «официальная культура». Мы склонны рассматривать такую ситуацию как кризисную, и никак иначе. По этому поводу мы выдвинули тезисы, которые предлагаем Вашему вниманию.
ПРОБЛЕМЫ:
1. Антигуманизм
2. Проблема героя
3. Художественный прием как самоцель.
4. Стандартизация текста, традиция и массовая культура
5. Роль символа в современной литературе
1. Антигуманизм.
Если в начале ХХ века известный испанский философ и культуролог Хосе Ортега-и-Гассет предвидел социально-культурную ситуацию на последующие полстолетия и говорил о «дегуманизации искусства» («Дегуманизация искусства», 1925 г.), то сейчас мы пришли к антигуманизму.
Культура и наша социальная действительность взаимосвязаны, и мы не можем утверждать, что их влияние односторонне. Не только бытие определяет сознание, но и сознание формирует бытие. Материалистическая и идеалистическая точки зрения в этом отношении равноправны. Мы, люди ХХI века, имеем возможность наблюдать, во что выливается фанатичная приверженность лишь одной концепции. И сейчас самое время вспомнить классическую формулу: тезис+антитезис=синтез.
Первая мировая война, вторая, холодная война, взрыв ядерной бомбы, - вот действительность, которая была рождена непримиримостью и которая рождает современную культуру.
Это и определило современный кризис культуры. Сейчас как никогда важно сызнова сформировать культурную традицию любви к ближнему, причем любви не в сартровском смысле, когда под человеколюбием понимается нейтральная позиция наблюдателя (и это уже считается хорошо, такой герой позиционируется чуть ли не Иисусом Христом - роман Альбера Камю Посторонний). Это и является основной нашей социально-культурной задачей: полюбить ближнего своего как самого себя, ибо Бог есть Любовь.
Самым большим достижением в художественном произведении традиционно считается герой. Нет смысла создавать произведение ни большой, ни малой формы, если художник не придумал яркого, живого героя, Личность, которая эволюционирует, живет собственной, неповторимой жизнью. Ходульность, схематизм героев – одна из самых серьезных проблем современного писателя. Герой, пытаясь быть оригинальным, становится то небритым мачо, целующим блондинку и стреляющим из револьвера во врага, то богатым метросексуалом – современным яппи, то феминисткой, то гомосексуалистом, - главное – привлечь внимание читателя яркой оберткой с пустым содержанием. А содержание – это Фрейд. Все поступки героя определяются низменными движениями его подсознания. Где высокие чувства, где глубина, где подлинно человеческие качества, чем он отличается от животного, которое живет лишь инстинктами? И писатель безупречно честен с нами, действия его героя определены детскими психологическими травмами, он не способен на высокие, человеческие и сверхчеловеческие мысли и поступки, но смело признается, что у него есть причины ненавидеть весь мир, хотя, в то же время, ему просто нравится быть тряпкой, он испытывает от этого ментальное мазохистское удовольствие. Современный герой не способен любить. Это единственный и главный его страх - то, в чем он боится признаться. Герой схематичен, обозначен лишь пунктирно, писатель пользуется трафаретом. Некоторые «оригинальные» формы были перечислены выше.
3. Художественный прием как самоцель.
Все современное искусство, начиная от музыки, заканчивая самым массовым – кино, носит весьма характерную особенность – мозаичность, фрагментарность. Конечно, критически настроенный читатель возразит, что это – свойство постмодернизма, как доминирующего направления в искусстве. Однако же, чаще всего, такая фрагментация идет во вред произведению. За фрагментами теряется общий смысл, когда они становятся самоцелью. Мы не можем объяснить, чем вызвано использование этого приема. Конечно, первоначально художники пользовались этим приемом, чтобы описать рассыпающуюся действительность, но сейчас многие пишут так, не понимая, зачем они это делают – ведь есть уже красивое определение. Можно также объяснить излишне частотное употребление этого приема, во-первых, посредственностью автора, который не в состоянии продуцировать целостное, законченное произведение, а во-вторых, китчем, необходимостью мимикрировать под популярных авторов, попросту показаться автором-интеллектуалом и… заработать денег.
Еще один принцип постмодернизма – внесение игрового элемента в искусство. Но, к сожалению, на деле ситуация складывается точно так же, как и с фрагментарностью: авторы, закрывая глаза на объект художественного переосмысления, ставят во главу угла один лишь принцип, в данном случае принцип игры. Разумеется, игра как креативный прием используется с начала времён, более того, специалисты отмечают, что даже животным присуще понимание игровой ситуации. Но многие современные тексты можно сравнить с бессмысленным броском костей. Читатель становится игроком, играющим с автором в интеллектуальную литературу, по придуманным автором правилам, причем исход игры заранее предрешен, он известен обоим участникам, и автору, и читателю. А исход прост: обставить дело так, чтобы показать читателя в самом неприглядном свете, выставить его, читателя, дураком.
4. Стандартизация текста, традиция и массовая культура
Изобретение Генри Форда повлияло не только на автомобилестроение. Принцип конвейера мы можем наблюдать в современном искусстве. Продукт массовой, многотиражной литературы зачастую «собирается» не одним человеком, а множеством «литературных негров». Подобная ситуация имеет место и в высокой, «интеллектуальной» литературе постмодернизма. Открытие одного автора тиражируется множеством клонов.
Ранее существовала литературная традиция, но, к сожалению, ХХ век (в особенности 2-я половина) перестал воспринимать традицию как объект для художественного переосмысления. Традиция для современной культуры стала одним из многих объектов сарказма, выродившегося в модное словечко «стёб». Современная литература мифологична. В ней находят всё: от мифа об Эдипе до скандинавского Эпоса. Герой Джойса, хитроумный Леопольд Блум, видит в кривом зеркале Одиссея. Миф вырождается, вековая мудрость обращена в глупую шутку.
Ранее основатели модернизма, закрывшись в своей «башне из слоновой кости», писали исключительно для определенного круга, не претендуя на то, что их произведения станут общим достоянием. Они писали для избранных. Однако же постмодернисты пытались продвинуть в массы т.н. элитарную литературу, пользуясь всеми ценностями этой литературы, в то же время не гнушаясь беллетристическими приемами, придавая своим посредственным произведениям вид уникальных художественных явлений. Текст становится нормативной, обыденной дефиницией, служащей для коммерческих целей. Собственно, все современное искусство служит одной цели – получению прибыли, неотъемлемым элементом, модусом массовой, тиражируемой сотнями миллионов экземпляров популярной культуры. Где благоговейное отношение к Книге?! Творчество остается лишь звеном в цепи печатной промышленности.
5. Роль символа в современной литературе
Нужно переосмыслить значение символа в современном искусстве. Одно дело, когда символ – это некий второй этаж, культурная перекличка, доступная лишь узкому кругу избранных, когда ценитель искусства подмигивает автору, видя в этом тонкий намек и автоматически попадая в этот круг избранных. Мы всегда очень ценили эту тонкую, многогранную игру в прятки или шпионов, не знаем, что вам ближе. Также нужно определиться с позицией символа как метафоры. Здесь уже все сложнее. Почувствовать этот барьер, когда символ будет органично смотреться в контексте произведения, а когда символ перерастает в самоцель, и за нагромождением переплетающихся символов совершенно невозможно понять, что же все-таки имел в виду автор, - вот одна из сложнейших задач. Нужно найти это соломоново решение, эту золотую середину, потому как фотографическая передача окружающего пространства (суть натуральная школа) – вещь очень сомнительная с художественной точки зрения, а погоня за символизмом везде и всегда также вызывает большие сомнения, хотя, конечно, «на вкус и цвет…». Автор должен точно определять свое отношение к символу, к метафоричности в своем тексте.
РЕШЕНИЯ:
1. Сочувствие (сопереживание). Первая сцена для читателя не несет никакой эмоциональной окраски. Все герои – лишь функции. Затем герой проходит сквозь кризисные ситуации и проявляется с положительной стороны. Читатель находит общие точки соприкосновения с героем, он вспоминает свою жизнь и одновременно вспоминает, что так же, как и герой. Читатель эмоционально маркирует героя. Затем читатель ставит себя на место героя и заменяет героя самим собой. Именно читатель проходит через все злоключения, через все дебри сюжета. Это и есть суть сопереживания.
2. Индивидуализация текста. Естественно, текст можно индивидуализировать, выработав свой собственный неповторимый стиль и даже метод, но, не знаменуя теоретические принципы, а вытаскивая эти прикладные принципы из глубин авторского сознания. Да здравствует дилетантизм! И зачастую мы говорим: «Этот автор постмодернист, этот – соцреалист», а потом уже называем имена и названия текстов. Но нужно, чтобы имя называлось в первую очередь, а не теоретический принцип. Это должен быть уникальный авторский метод.
3. Автор-человек. Автор становится един с текстом, хотя бы в момент написания. И текст становится многогранным отражением личности автора, а не пустым набором букв и стандартных схем. В идеале произведение становится диалогичным, превращается в разговор между автором и читателем. Не нужно стремиться к объективизации, текст должен быть субъективен. Произведение – взгляд автора на жизнь. И человек не идеален. Также и текст не обязан претендовать на совершенство.
4. Поиски истины. Следовательно, текст не является истиной в последней инстанции. Он указывает путь к достижению истины либо побуждает читателя на поиски. Сам текст есть путь. Сопереживая, читатель проходит его от начала и до конца собственной жизни (в идеале, опять-таки). Истина есть, но она, как любой идеал, недостижима. Можно дать понять читателю, что нужно стремиться к идеалу.
5. Магнетизм текста. Читатель должен попасть в ловушку, яркий, интересный (беллетристический) сюжет заманивает читателя. Но настоящий магнетизм глубже ловушки. Это тайна поэзии. Читатель не должен застрять на поверхности, в этом сюжете. Читатель уподобляется ловцу жемчуга, не барахтается на поверхности сюжета, а ныряет в глубину за драгоценностями. Задача автора построить текст так, чтобы читатель блеск жемчужины разглядел. А это уже мастерство.
6. Доступность и внятность. Произведение должно быть понятно. Заумь отпугивает. Простыми словами можно выразить многое. Мастер создает шедевр, даже обладая самыми скудными средствами. Ловец жемчуга вряд ли отважится искать его в Ледовитом океане, пробиваясь сквозь толщу льда интеллектуальщины.
7. Живой герой. Герой вовсе не обязан быть рыцарем на белом коне. Но в некотором смысле герой должен опережать общество, в котором существует. Герой должен быть самобытен. И, более того, он должен быть столь же интересен, как и любой живущий или живший человек, внутренний мир которого изучен до глубины.
Разумеется, каждый из этих вопросов требует детального переосмысления и изучения. Мы ставили своей задачей освещение проблем, которые на наш субъективный взгляд, требуют безотлагательных изменений. Список этот может быть расширен. Мы приветствуем дискуссионность, готовы выслушать любые комментарии сторонников или оппонентов данных тезисов.
С уважением, Константин Шнейдмиллер и Сергей Шумаков.
